Козаченко А. Ледовое побоище

Козаченко А. Ледовое побоище

РАЗГРОМ РЫЦАРЕЙ НА ЧУДСКОМ ОЗЕРЕ И ИЗГНАНИЕ ИХ ИЗ РУСИ

Освобождения ждали не только новгородцы и жители при­городов, но также и пограничные племена. Александр должен был организовать все население, которое под его руко­водством готово было защищать свою землю и независи­мость от немецкого нашествия.

Если в 1240 году Александр использовал стремительность удара при незначительной численности дружины, то теперь он избрал другой путь. Князь начал собирать ополчение и основательно готовиться к отражению врага, привлекая к уча­стию в ополчении все население, терпевшее от наглых захват­чиков. Это еще раз подтверждает, что в лице Александра Русь имела выдающегося организатора. Скоро энергичный Александр уже собрал ополчение, достаточное, по мне­нию князя, для того, чтобы разрешить первую задачу обороны.

Александр для первого этапа намечает ликвидацию опор­ного пункта немцев — Копорья, который создали на Новгород­ской земле захватчики. С ликвидацией этого гнезда рыцари были бы прогнаны из пределов Новгородской земли.

Ополчение, с которым выступил Александр на Копорье, состояло из новгородцев и ладожан; племена Ижора и Корела тоже прислали свои дружины на помощь русским. Бросив­шись на Копорье, Александр взял крепость. Все укрепления, построенные немцами в Копорье, были Александром уничто­жены до основания. „И изиде вскоре с Новгородци, и с Ладожаны, и с Корелою, и с Ижеряны на град Копорию, и изверже град из основания» [1],—говорит об этом успехе летописец. Часть германских рыцарей была уничтожена при взятии крепости, а часть была взята в плен Але­ксандром.

Взяв и разрушив Копорье, Александр с ополчением и плен­ными вернулся в Новгород. Часть пленных он отпустил в орден, чем подчеркивалось отношение к пленным, противо­положное тому, которое практиковали обыкновенно „слуги божий». Затем Александр не преминул расправиться с измен­никами: часть из них была немедленно повешена. „Самих Немець избиша, а ови с собою приведе в Новгород, а иных пожаловал отпустил.., переветников извета» [2],—пишет лето­писец об итогах этого похода.

Поход Александра на Копорье увенчался успехом. Резуль­таты похода еще раз подтвердили правильность расчета Але­ксандра: победа под Копорьем подняла настроение народных масс, усилила уверенность в победе.

После этого успеха над врагами Александр развивает энер­гичную деятельность по подготовке сил для генерального боя с германскими рыцарями, все еще хозяйничавшими в Псковской земле. Эта деятельность князя Новгородского имела в виду интересы всей Руси; энергия его встречала сочувствие и поддержку народа. Боярская олигархия, возможно и в силу условий, на которых был приглашен обратно Але­ксандр, не выступала против него и не мешала.

Александр развивает кипучую деятельность. Он принимает меры к тому, чтобы собранное ополчение росло. Понимая, что отразить и изгнать сильного и наглого врага силами только этого народного ополчения, без поддержки всей Руси нельзя, Александр вскоре после похода на Копорье „отъеха в Русь». Целую зиму потратил князь на Руси на организа­цию помощи Пскову. В это время Псков и вся Псковская земля все еще стонали под игом рыцарей. Рыцари ликвидиро­вали остатки местного управления, везде посадив своих на­местников.

В ордене знали об Александре, знали о его Невской победе, как знали и о взятии Копорья, и тоже готовились к войне с Александром, с Русью, с русским народом. Орден бросил клич, призывавший к покорению русских. Рыцари, по сви­детельству летописца, так и говорили, хвалясь: „укорим Сло-веньский язык!» Для Александра и тех, кто готовился к от­пору, было ясно, что это дело всего народа, всего „словеньского языка», которому постоянно, начиная с VIII—IX веков, угрожал германский феодал-захватчик, стремясь к захватам Земель на восток от реки Эльбы.

Русскому народу угрожала смертельная опасность. Весь народ, вся русская земля в необычайно тяжелых условиях напрягли последние силы и выступили единодушно на борьбу против захватчиков. В русских народных массах, несмотря па политическую раздробленность Руси, была сильна идея за­щиты своей земли от иноземцев. Вот почему русский народ, его войско, под предводительством Александра Ярославо­вича, двинулись освобождать захваченную германскими дво­рянами Псковскую землю.

Почти целую зиму 1241—1242 года Александр собирал войско. Слишком трудна была эта задача. Мешала политиче­ская раздробленность Руси, так как нужно было считаться с мнениями и правами отдельных князей, у которых иногда с трудом можно было получить согласие хотя бы на то, чтобы дружина соседнего княжества прошла через их территорию. Отдельные князья и бояре подозрительно относились к тому, что Александр собирал большое войско. Наконец, могли вме­шаться и татары. Собрать значительное войско, фактически ополчение, было очень трудно еще и потому, что после не­давнего страшного татарского нашествия населения стало меньше, оно еще не восстановило своего хозяйства, а иногда просто еще не вернулось на старые места после разгрома. И если при таких условиях деятельность Александра увен­чалась успехом, значит Русь готова была пойти в далекий, трудный поход для освобождения своей западной земли от Захватчиков.

В марте 1242 года под начальством брата Александра— князя Андрея прибыли низовые полки. Это была помощь „в множестве дружины», как говорит современник. Можно сказать, что войско, собранное Александром, было первым многочисленным войском, которое Русь собрала после раз­грома ее татарами.

Стояла суровая зима 1241—1242 года. Но это не остановило русское войско. Опять Александр применил стремительный и внезапный удар. В марте 1242 года войско выступило из Новгорода на освобождение Пскова. Кроме „низовых пол­ков», приведенных князем Андреем, выступило новгородское ополчение. С такими силами Александр двинулся на Псков. Вскоре русское войско отрезало все пути к городу, чтобы не допустить подхода подкреплений. После этого войско Але­ксандра бросилось на штурм Пскова.

В Пскове находился немецкий гарнизон, состоявший из германских рыцарей и большого отряда простых ратников. Немецкий гарнизон оказывал отчаянное сопротивление русскому войску. По свидетельству ливонского летописца, при взятии Пскова войском Александра погибло семьдесят гер­манских рыцарей и множество простых ратников. Шесть знатных рыцарей были взяты в плен. Были захвачены в плен и два германских наместника, присланных из ордена при за­нятии им Пскова. Наместники в оковах были отправлены в Новгород.

Псков и вся Псковская земля были освобождены от гнета захватчиков. Но на этом не закончились события 1240— 1242 годов.

После освобождения Пскова обе стороны стали готовиться к решительному бою.

Германский орден принял меры к тому, чтобы собрать все силы Ливонии. План завоевания Руси, выдвинутый папой, гер­манскими и шведскими рыцарями, был под угрозой оконча­тельного крушения. Вот почему орден привлек всех союзни­ков к выступлению против Александра.

Выступил со всеми рыцарями ордена магистр Валк. К нему присоединились все епископы края. Местное население, на­ходившееся под их властью, по требованию рыцарей должно было выставить ополчение. Новые подкрепления из Германии тоже были включены в это войско. Наконец, войско свое прислал и король Швеции. Составилась огромная сила, какой орден и вообще германские захватчики никогда раньше не собирали в Прибалтике. Задача завоевать русские земли и покорить русский народ объединила всех захватчиков, ору­довавших в Прибалтийском крае.

Развернутая в таком масштабе подготовка сил завоевателей говорит о том, что они знали о твердой решимости русского народа защищать свою землю, знали и о силе сопротивления русских после уроков на Неве, под Копорьем и Псковом.

Такую подготовку врага предвидел Александр Невский. Он с своей стороны принял ряд мер к тому, чтобы быть го­товым во всеоружии встретить могущественного врага. Але­ксандр не почил на лаврах своих предыдущих побед. Он трезво учел их последствия и смело ждал решительного боя. Князь из Пскова послал сразу к отцу — великому князю Влади­мирскому Ярославу—просьбу немедленно выслать дополни­тельную помощь, собрав все наличные силы.

Александр решил не ждать врага на русской земле, а вы­ступил со всем своим войском в орденские владения.

Рыцарское войско двинулось навстречу Александру. Похо­дом на Чудское озеро рыцари, очевидно, хотели обойти Але­ксандра с северо-востока и ударить ему в тыл.

Предстояла решающая встреча.

Александр, получив известие о приближении орденского войска, начал готовиться к предстоящей решительной битве. Он отошел к Чудскому озеру и здесь, остановившись на льду его, стал ожидать врага. К этому времени подоспела помощь — русская дружина, которую выслал ему с братом Андреем отец Ярослав. Псковичи дали также свое ополчение.

При повороте из Псковского озера в Чудское, у скалы Во­роний Камень, на Узмени, в субботу утром 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера Александр Невский поставил в бое­вом порядке свои полки.

Русское войско отдавало себе отчет в том, что здесь, на льду озера, в битве с наглым захватчиком должна решиться судьба русского народа. Победа в этой битве должна была обеспечить русскому народу возможность дальнейшего на­ционального существования и развития. Вот почему русский народ был преисполнен решимости храбро сражаться и до­биться победы над германскими захватчиками.

До нас дошло сказание „О велицем князе Александре». Автор этого сказания был современником Александра, знал его и был свидетелем его подвигов, был „самовидец возраста его». Этот свидетель имел возможность и сам видеть и слы­шать от участников похода, и от самого князя Александра о настроении русского войска. Продолжение сказания в погод­ной записи, посвященной событиям 1242 года, подтвер­ждает, что и летописец заметил необыкновенный подъем духа, царивший в русском войске перед битвой на Чудском озере.

Войско заявляло единодушно, что оно готово положить свои головы за Русь, за народ, возглавляемый великим витязем Александром Невским. „Тако бо бяше у князя великого Александра множество храбрых, якоже древле у Давыда царя сильнии и крепции; такоже воя великого князя Александра исполнишася духа ратна, бяху бо сердца их акы лвом, и ркоша: „О, княже нашь честный и драгий! ныне приспе время положити главы своя за тя! [3]«.

Нечего и говорить, что войско Александра состояло в пол­ном смысле слова из народа, из русских крестьян и ремеслен­ников: ведь это было, прежде всего, ополчение, набранное и в Пскове, и в Новгороде, и в северо-восточной Руси. Ко­нечно, в военном отношении эта сила не могла равняться холеному рыцарскому войску. Русский ополченец, вооружен­ный в большинстве случаев домашним топором, рогатиной, луком и деревянной стрелой, должен был отражать нападение хорошо вооруженного европейского войска.

Рыцари и их лошади были закованы в железные доспехи. Вооружение рыцарей составляли железные копья, длинные тяжелые мечи, тяжелые булавы с шипами и т. д. Была дру­жина и у Александра; она была хорошо вооружена, ее воен­ные навыки, опыт, боевые качества были давно известны. Но профессиональная дружина после татарских разгромов на Руси вообще осталась немногочисленная, и всю ее нельзя было отправить к Александру.

Обо всем этом знали рыцари, а поэтому уверенно говорили о своей будущей победе над русским войском, обещая взять в плен самого Александра.

Но „рыцари» не учли одного — решимости русского народ­ного войска защищать свою землю от иноземных захватчиков. На Чудском озере должен был решиться вопрос о независи­мости русского народа.

Наступило утро 5 апреля 1242 года. Каждая из сторон имела большое войско. „Бысть же обоих вельми множество»,— говорит летописец.

С восходом солнца германские войска встретились на льду Чудского озера с ожидавшими их русскими войсками. „Бе бо тогда день субботный, солнцю всходящю, и съступишася обои полци».

Началась знаменитая битва, вошедшая в историю под назва­нием „Ледовое побоище».

Русское войско приготовилось к обороне. Инициативу напа­дения взяли на себя рыцари, уверенные в победе.

У германских рыцарей был испытанный тактический прием. Для наступления они строили войско таким образом, чтобы образовать замкнутый клин или острый треугольник. По бокам этого клина находились конные рыцари на лошадях, во все­оружии. Внутренность такого клина была заполнена осталь­ным войском: пешими воинами, простыми ратниками, воору­женными мечами, копьями, щитами и т. п. Получался, таким образом, железный клин сомкнутого строя.

Этот железный клин острием своим обычно направлялся в середину фронта противника. Со страшной силой врезался он в ряды противника. Трудно было устоять против такого клина, остановить его. Клин обычно, продолжая углубляться в средину войска противника, разрезал его на две половины. Строй противника нарушался, ряды приходили в смятение, фланги и весь фронт расстраивались. В образовавшуюся про­боину бросалась находившаяся внутри клина ратная пехота, более подвижная в таких условиях, чем конные рыцари. Пехота продолжала громить по частям расстроенные силы противника.

Таков был тактический прием рыцарей, когда им прихо­дилось давать сражение на поле брани, а не при набегах, конечно. Казалось, что этот прием, дававший возможность использовать рыцарям «все преимущества их вооружения и уменья, всегда обеспечивал победу, особенно при нападении, когда инициатива была в их руках.

Александр, одержавший в свое время блестящую невскую победу именно благодаря неожиданному, стремительному напа­дению, 5 апреля на Чудском озере не нападал, а принимал бой, приготовившись к обороне. В его строй должен был также врезаться немецкий рыцарский клин.

Об этом рыцарском приеме русские знали: они его в свое время уже испытали на себе. Ведь в 1240 году рыцари, взяв Изборск, именно таким строем пошли в атаку на псковичей и разбили их.

Русские по-своему называли такой строй германских рыцарей. Летопись говорит, что русские называли клин „свиньей»…

Бороться против этого приема можно было только применив такое построение и выработав такой план битвы, которые нейтрализовали бы разрушающее действие железной немецкой „свиньи» и позволили этот прием направить против самих рыцарей. Александр знал об этой излюбленной немецкой „свинье».

Не случайно князь решил сначала обороняться, принять бой, и притом на ровном поле льда Чудского озера. Русскому народному ополчению слишком трудно было бы нападать на сильное, хорошо вооруженное рыцарское войско. Нужно было стройные ряды рыцарей поставить в такое положение, чтобы их легко было смять, чтобы русскому ополчению удоб­нее было громить врага.

Поэтому Александр построил свои полки таким образом, что главная сила их оказалась на флангах при сравнительно слабом заслоне на середине фронта. Кроме того, часть дру­жины была поставлена в засаду за возвышенностями берега. Как и следовало ожидать, германские рыцари, построившись клином, густой массой двинулись на средину русского войска. Германская „свинья» скоро врезалась в русское войско, легко пробив слабый заслон центра. „Немцы же и Чюдь пробишася свиниею сквозе полкы»,—пишет летописец со слов очевидца.

Но вместо ожидаемого смятения, русские войска сами перешли в наступление. Их сильные фланги начали нажимать на „свинью» с боков. Плохо приходилось рыцарям, их войску, которое не имело возможности развернуться в получившейся щели.

Закованные в доспехи рыцари были сбиты в кучу; их все больше зажимали в тисках, они не имели свободы маневри­рования. С тыла ударила засада Александра, закупорив окончательно щель, пробитую германской „свиньей».

Это было невиданное по ожесточению сражение. Треск от ломающихся копей, звуки ударяющихся мечей, топоров напол­нили воздух. Кровь скоро покрыла место боя, и красные ручьи начали разливаться по льду.

Летописец со слов очевидца пишет: „и бысть ту сеча зла и велика Немцам и Чюди, и труск от копей ломления, и звук от мечного сечения, якоже морю померзшю двигнутися, и не бе видети леду, покрыло бо есть все кровию. Се же слышах от самовидца, рече ми» [4] .

Когда германская „свинья» была смята, потерявшие строй немецкие рыцари и ратники бросились бежать. Но бежать было трудно: вблизи не было никакого укрепления, а ровное место давало возможность легко настигать и разить врага.

Семь верст по льду гнались русские за удирающим „рыцар­ским» войском!

— „И сечахуть я гоняще акы по аеру; и не бе им камо утещи, и биша их на семи верстах по льду до Суболичьского берега» [5],—передает летописец со слов того же очевидца.

Победа русских была полная.

Немецкое войско понесло невиданные по тому времени потери: по словам летописца, на месте осталось пятьсот рыцарей, убитых русскими ополченцами; простых ратников, из Чуди, было убито „бесчисленное множество». Много во время бегства утонуло, так как местами в весеннее время лед был не крепок. Многие из тех, кому удалось бежать, были ранены, умирали от ран. В плен было взято пятьдесят знатных рыцарей, „нарочитых воевод», а других — „мно­жество».

Летописец пользуется теперь случаем, чтобы напомнить, что, идя на Русь, эти рыцари хвастали: „имем великого князя Александра руками». Среди взятых в плен был и один из тех рыцарей, которые обещали пленить самого Невского.

Остатки разгромленного „рыцарского» войска бежали в Ригу, спеша укрыться за ее стенами. Магистр ожидал, что Александр пойдет на Ригу. Орден спешно отправил послов в Данию, умо­ляя поскорее прислать помощь, спасти от „неверных, жестоких Россиян» [6]!.

Но Александр считал, что на этот раз вопрос о защите западных границ Руси был разрешен, что германский орден не может возобновить наступления в прежних размерах. Кроме того, у Руси были и другие враги, в частности начали нападать литовцы на Псковскую землю. Вести же войну за окончательное изгнание германских дворян—рыцарей из При­балтики Русь в то время еще не могла.

Русское войско выступило в обратный путь. Торжественное было это возвращение.

С большим количеством пленных возвращался Александр в Псков. Недавно гордо называвшие себя „слугами божиими», хваставшиеся близкой победой, босые германские рыцари должны были бежать за лошадьми победителей. ,,И бяше,— говорит летописец со слов очевидца,—множество полоненых в полку его и ведяхуть босы подле коний, иже именують себе божий ритори» [7].

Так расплатились с этими „риторами» русские люди после победы на Чудском озере. В Пскове народ радостно привет­ствовал войско победителей и освободителей от „иноязычных и иноплеменних».

Так же радостно встречал победителя и Великий Нов­город.

Имя победителя рыцарей на реке Неве и на Чудском озере стало известно далеко за пределами Руси. „И нача имя слыти великого князя Александра Ярославича по всем странам, от моря Варяжьского и до моря Понтьского, и до моря Хупожского, и до страны Тиверийскые, и до гор Араратьских… даже и до Рима великого; распространи бо ся имя его пред тмы тмами и пред тысящи тысящами» [8],—говорит летописец о славе Александра.

Положение ордена резко ухудшилось. Забыв о своей спеси, забыв о хвастливых обещаниях покорить русскую землю и пленить Александра Невского, „божий ритори» решают про­сить у русских мира. Князь Александр в это время уехал во Владимирское княжество к отцу, с которым должен был про­ститься перед отъездом Ярослава в Орду по вызову хана. „Того же лета прислаша немци с поклоном без князя в Новгород».

Новгород согласился на мир. По этому миру 1242 года орден отрекся от всех земель, которые за эти годы захва­тил у Руси, от всего, на что покушался. Рыцари отреклись от Пскова, Води, Луги, уступили часть орденской терри­тории, так называемую Латыголлу. Орден обязывался от­пустить всех захваченных в Псковской и Новгородской земле пленников и заложников-детей. Взамен рыцари просили от­пустить немецких пленных. На этих условиях был заключен мир 1242 года.

Такой мир с надменными рыцарями возможен был только благодаря разгрому рыцарей русским войском на Чудском озере, благодаря победе в „Ледовом побоище».

Разгром этот прекратил дальнейшее продвижение герман­ских захватчиков на восток. Мечты о владычестве германской „крестоносной сволочи» над русским народом на востоке Европы не осуществились. Соединенные силы германских орденов—меченосцев и тевтонцев—были остановлены в своем движении на восток и отброшены за пределы Руси.

Установленные по миру 1242 года границы орденских и русских земель существовали в основном и в последующие вежа, до падения ордена в XVI веке.

Маркс так оценивал историческое значение „Ледового по­боища» и победы русских войск: „1242. Александр Невский выступает против немецких рыцарей, разбивает их на льду Чудского озера, так что прохвосты (die Lumpacii) были окончательно отброшены от русской границы» [9].

ПОСЛЕ РАЗГРОМА НА ЧУДСКОМ ОЗЕРЕ

Разгром рыцарей на Чудском озере привел к тому, что орден в целом должен был отказаться от осуществления пла­нов покорения Руси. Для ордена это имело большое значение. Вырос орден на грабежах и насилиях над покоренным мест­ным населением — финским, литовским, а до этого и славян­ским в самой Германии и до Пруссии включительно.

Решительное отражение рыцарей в 1242 году на западной границе русской земли безусловно было одной из причин упадка ордена. Орден на востоке встретил, наконец, силу, которая отразила наглого, самоуверенного врага.

Враг был к тому же и труслив: охотников находилось много, пока грабежи сулили верный успех и оставались легкими и безнаказанными. Когда же рыцарям за их „благо­честивые» подвиги стала угрожать, например, зимняя про­гулка босиком на веревке за конем победителя в Псков или даже в Новгород, охотников становилось все меньше и меньше…

Однако орден пытался еще некоторое время нападать на востоке. Он считал, что более безопасным объектом нападе­ния являются литовские разобщенные племена, а также Польша.

А эти завоевания грабителей в случае удачи угрожали бы и другим землям Восточной Европы, в частности украинским и белорусским.

Попытки рыцарей нападать на более слабых литовцев при­водили к объединению последних с русскими. Объединенное наступление на орден произошло в 1250 году, когда рыцари опять были разгромлены. Маркс так пишет об этом разгроме: „1250. Снова отрекшийся от христианской язвы литовский князь Миндове или Мендог в союзе с русскими и курами разбивает при Дурбене войско немецких псов-рыцарей (Reitershund), подчиненных им и обращенных в христианство ливов и пруссов, так что большая часть этой сволочи была истреблена».

Но папы не переставали обращаться к рыцарям Запада и ордена с призывами возобновить наступление на Русь. Папы пытались обманом да лестью пробраться на Русь, подчинить ее католической церкви. Так, в 1251 году папа Иннокентий IV прислал к Александру Невскому целое посольство, возглавляв­шееся двумя кардиналами. Они привезли с собой папскую буллу, в которой папа сообщал, что еще отец Александра— великий князь Ярослав во время встречи своей в Орде с пап­ским послом Плано-Карпини обещал будто бы подчиниться римской церкви и принять католичество. Папа, уговаривая Александра присоединиться к Риму, обещал помощь тех ры­царей, которых незадолго перед этим изгнал русский народ. Посольство это, состоявшее из виднейших деятелей католи­ческой церкви, успеха не имело: „Они же возвратишася во свояси» [10]. С такими посольствами пробовали папы обращаться на Русь и позже, но они также успеха не имели.

„Крестоносные» стервятники осмеливались совершать набе­ги на русскую землю только тогда, когда это было безопасно, когда с награбленным можно было уйти в свои владения. Однако все чаще приходилось возвращаться с пустыми ру­ками. В 1253 году рыцари напали на Псков, но были отбиты. Новгородцы ответили на это нападением (совместно с каре­лами) на земли ордена за Наровой.

В 1260 году пала Александр IV призывал рыцарей всех католических орденов завоевать Русь, объявляя ее при этом вечной собственностью римской церкви и заранее обещая по­дарить ее благочестивым рыцарям. Неоднократно и после этого обращались папы с подобными предложениями к ры­царям Западной Европы.

В 1269 году рыцари снова подошли к Пскову, но были от­биты. Услышав о приближении новгородского ополчения, шед­шего на помощь псковичам, рыцари бежали. „И не успеша ничтоже, но большую рану воспринято… и побегоша за реку» [11] — заключает летописец.

Набег в 1299 году на Псков тоже кончился для рыцарей крайне плачевно: их командор получил рану в голову, рус­ские захватили много пленных.

Но, неоднократно битые, рыцари не оставляют попыток производить внезапные разбойничьи набеги на русскую землю, выбирая подходящий момент. В 1323 году, когда гер­манцы перебили псковских купцов на озере, ополчение Пскова отплатило походом на Ливонию и прошло с боем до Ревеля.

В 1386 году Польша и Литовское государство для борьбы с наступавшим на них Тевтонским орденом объединили свои силы, оформив эту связь династической унией—женитьбой литовского князя Ягайла на польской королеве Ядвиге.

Союзное войско народов Восточной Европы—литовцев, по­ляков, русских, украинцев и белоруссов в 1410 году дало генеральное сражение Тевтонскому ордену. Битва произошла у Зеленого Леса (Грюнвальд), под Танненбергом, 15 июля 1410 года.

Грюнвальдское сражение закончилось катастрофическим разгромом тевтонцев. Магистр Тевтонского ордена и знат­нейшие орденские рыцари были убиты; победители отобрали у крестоносцев все их знамена. Тевтонский орден, по све­дениям польского историка Длугоша, потерял в этой битве около 50 тысяч человек убитыми и около 40 тысяч пленными. В 1410 году народы Восточной Европы нанесли еще один сокрушительный удар германским захватчикам.

Победа при Грюнвальде могла бы положить конец существо­ванию ордена. „Она стала бы могилой ордена,— говорит поль­ский историк, — если бы победители сумели надлежащим обра­зом использовать свою победу» [12]. Но разногласия среди поль­ских феодалов не дали возможности довести до конца танненбергскую победу. Все же по мирному договору в Торне в 1411 году тевтонцы обязались возвратить часть завоеванных земель и выплатить победителям 100 тысяч пражских гро­шей контрибуции. Битва под Танненбергом положила конец попыткам Тевтонского ордена продвинуться на восток Европы.

Скоро тевтонский орден перестал привлекать рыцарей из Германии: слишком опасным становилось это дело для „про­хвостов». Не увенчались успехом и неоднократные призывы папы. Охотников на новые крестовые походы не находилось. Но в 1473 году магистр Ливонского ордена все же еще попро­бовал объявить войну Пскову. Псковичи обратились за по­мощью к Москве. Великий князь Иван III вскоре прислал огромное войско. Испуганный магистр ордена сам попросил ускорить заключение мира.

В 1480 году германцы напали на псковские селения и начали жечь их. „Рыцари» не захотели принять сражение с псков­ским ополчением, повернули к городку Кобыле и сожгли его вместе с церковью. Они при этом сожгли всех укрывшихся в этой церкви людей: ни стариков, ни детей не выпустили из горевшей церкви.

Ответ русских на это нападение орден надолго запомнил. В 1481 году московский князь Иван III прислал сильное войско, которое вместе с псковским и новгородским ополче­ниями прошло по землям ордена от города Юрьева до самой Риги. Это был разгром, какого владения ордена не знали с самого начала его существования!

Псковский летописец говорит, что „отдали немцам вдвадцатеро, если не больше; говорят, как и Псков стал на свете, так не бывало» [13].

Магистр ордена поспешил прислать в Новгород послов с просьбой о мире.

Завоевание русской земли, теперь уже объединенной Мо­сковским княжеством, подавно было не под силу одному Ливонскому ордену. Об этом, например, писал кенигсбергский командор, жалуясь своему магистру, что магистр и орден „не могут устоять пред такою силою, сосредоточенною в одних руках» [14].

Поэтому разбойники Ливонского ордена к началу XVI века ищут поддержки у Польши и Швеции. Польша и Швеция, поддерживая орден, имели в виду в конечном счете собствен­ное усиление за счет владений самого ордена.

Некоторое время Польша и Швеция использовали орден для провокационных нападений на Московскую Русь.

В 1501 году магистр Ливонского ордена Вальтер фон-Плеттенберг задержал и ограбил псковских купцов. Это был прямой вызов Пскову и Москве.

Московское войско вскоре прибыло в Псковскую землю, где к нему присоединилось псковское ополчение. Войска магистра под Изборском встретились с русским войском. Войска ордена были вооружены пушками и пищалями. Рус­ское войско в то время еще не имело артиллерии. Пользуясь этим, войска ордена нанесли под Изборском поражение пско­вичам и московскому войску. Об этом сражении под Пско­вом и трубит сейчас фашистская печать, воспевая его „исто­рическое значение». Но к событиям 1501—1502 годов фашисты обратились крайне неудачно. Об этом говорит дальнейшая действительная история этого похода.

Именно в этом походе с германскими рыцарями произо­шел скандал, какого не знает всемирная история… Разбив русских под Изборском, фон-Плеттенберг взял город Остров и сжег его, истребив около 4 тысяч русских жителей.

На выручку из Москвы была послана новая рать. Удач­ный вначале поход ордена должен был прекратиться.

„Храбрым» рыцарям, об отважности которых в 1502 году вспоминают сейчас германские фашисты, пришлось спешно удирать. В германских полках открылся… кровавый понос! Все немецкое воинство должно было бежать и едва, говорят, добежало до Риги… Русское войско вступило во владения ордена и начало громить их. Союзники ордена побоялись вмешиваться.

В сражении под городом Гелмедом московское войско раз­било немцев. Десять верст гнались победители за рыцарями, избивая их. Псковский летописец говорит, что из немецкой рати не осталось даже „вестоноши», чтобы сообщить все еще больному магистру Вальтеру фон-Плеттенбергу о таком страшном поражении.

Бегущие рыцари от страха совсем забыли о защите, и русские массами избивали их. Псковский летописец так и говорит: „а не саблями светлыми секоша их, но биша… аки свиней шестоперы» [15]. По признанию немецкого лето­писца, русские потеряли около 1500 человек, а Ливония — около 40 тысяч убитыми и пленными.

Выздоровевший Вальтер фон-Плеттенберг пытался еще раз организовать поход на Псков в том же году. Но русская рать, не допустившая продвижения врага, уже спешила опять на границы Псковской земли. Магистр ушел в Ливонию и послал в Москву просьбу о мире. В заключенном договоре было уже обязательство давать дань русским с Дерптского епископства.

В своем письме к папе вскоре после этого магистр жало­вался, что от союзников плохая помощь, что русские уже бес­препятственно доходят до половины Ливонии, что магистр не в силах бороться и что в общем „христианство в опасности».

Ливонские владения ордена существовали только до поло­вины XVI века, когда во время русско-ливонской войны Эстонская часть перешла в подданство Швеции, а лифляндская и курляндская —Польши. А затем при Петре Великом, после войны со Швецией, Россия завоевала Ливонию и обеспечила себе выход к Балтийскому морю и естественные гра­ницы на западе, в районе Прибалтики. Ливонские рыцари стали холопами русского царя, стали баронами-помещиками, поставлявшими царизму наиболее жестоких угнетателей ра­бочих и крестьян, наиболее жестоких чиновников-реакцио­неров и генералов-вешателей.

Рабочие и крестьяне России в 1917—1918 годах покончили с этими последышами фон-Плеттенберга. Господину фон-Розенбергу — вдохновителю фашистских историков пришлось в те годы бежать из России едва ли не в том же болезненном состоянии, как и его предкам в 1502 году…

[1] Полное собрание русских летописей, т. V, стр. 179.
[2] Полное собрание русских летописей, т. V, стр. 180.
[3] Полное собрание русских летописей, т. V, стр. 180.
[4] Полное собрание русских летописей, т. V, стр. 180.
[5] Там же, стр. 181.
[6] Карамзин, История Государства Российского, кн. 1, т. IV, стр. 20, изд. 5-е.
[7] Здесь летописец приводит перевод выражения на немецком языке „Gottesritter»; Карамзин, История Государства Российского, кн. 1, т. IV, изд. 5-е. Приложения, стр. 14.
[8] Полное собрание русских летописей, т. V, стр. 181.
[9] Маркс, Хронологические выписки. Подчеркнуто Марксом.
[10] Сказание о подвигах и жизни кн. Александра Невского, „Па­мятники древней письменности», стр. 10, 1882 г.
[11] Полное собрание русских летописей, т. V, стр. 195.

Поделитесь с друзьями