Памятник Александру Невскому на горе Соколиха
ДРАМАТИЧЕСКАЯ СУДЬБА МОНУМЕНТА В ДОКУМЕНТАХ
или
ДИСКУССИЯ НА ТЕМУ: «КУДА ЖЕ СМОТРЕТЬ КОНЮ?»
Памятник Александру Невскому и его дружине, установленный на горе Соколиха под Псковом в 1993 году, превратился в символ древнего города, и нынешним молодым псковичам даже странно представить, что его когда-то не было вовсе. Изображение памятника можно встретить не только на различных официальных и неофициальных бумагах, но и на продукции, выпускаемой в Пскове, различных сувенирных предметах; сюда, на высокий холм приезжают в день бракосочетания молодожены. Редко, редко, кто вспомнит, что этому монументу всего… менее двадцати лет.
Макет памятника на мысе Сиговец
А в то же время история создания памятника, выбор места его установки, события, связанные с изготовлением монумента, драматичны, да и вообще появился он благодаря энтузиазму и подвижничеству людей, о которых хотелось бы рассказать.
Идея увековечивания памяти победы дружины Александра Невского в Ледовом побоище 1242 года берет свое начало в 1963 году, когда окончательно завершилась работа Комплексной экспедиции АН СССР под руководством военного историка, генерал-майора Г. Н. Караева[1] по уточнению места исторического сражения, и было принято принципиальное решение об установке памятного знака, символизирующего точку в долголетнем споре ученых относительно места битвы.
В самом деле: в результате работы экспедиции АН СССР был установлен ход легендарного исторического сражения, согласующийся с известными историческими, в первую очередь русскими летописными источниками и ливонскими хроникальными источниками; географическими, гидрологическими и геологическими особенностями найденной точки; топонимическими и археологическими данными; устранены неточности, исторические несогласованности; найдены летописные Узмень и Вороний Камень.
В 1966 году под редакцией Г. Н. Караева вышел из печати ныне почти забытый фундаментальный труд – сборник статей, посвященных аспектам работы экспедиции[2], что означало принятие результатов ее работы научным сообществом, а также популярное издание о поиске места Ледового побоища «Загадка Чудского озера»[3], книга, выдержавшая затем переиздание и перевод на эстонский язык.
В том же году руководители экспедиции АН СССР Г. Н. Караев и А. С. Потресов[4], многие писатели, художники, ученые, в том числе через печать обращались в МК СССР и МК РСФСР с призывом увековечить память о битве на Чудском озере 1242 года. Большой общественный резонанс имело по этому поводу письмо писателя Сергея Голицына в «Литературную газету», опубликованное 20 января 1966 г.[5]
Скульптор Иосиф Козловский в мастерской
21 января 1967 г. постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 58 «О плане сооружения в 1967 – 1970 гг. памятников, имеющих общегосударственное значение» было принято решение о сооружении монумента в память Ледового побоища на месте битвы, – прошу обратить внимание на эти последние слова.
Однако свой взгляд на вопрос увековечивания памяти Ледового побоища руководитель экспедиции Г. Н. Караев отстаивал в письме начальнику Управления изобразительных искусств и охраны памятников МК СССР Г. А. Тимошину:
«Речь идет о необходимости установления двух памятников – в Пскове и на берегу озера против того места, где на льду произошла историческая битва»[6]. Далее руководитель экспедиции перечисляет места в городе, где с его точки зрения логично было бы установить монумент, и продолжает:
«Сооружение на нем <месте битвы> скульптурного памятника нецелесообразно, т.к. остров удален от населенных пунктов, и памятник оказался бы без надлежащего надзора <…> полагал бы целесообразным возвести на берегу острова Сиговец высокий светлый обелиск, который бы был издалека виден…»[7].
12 – 14 мая 1967 г. в областной библиотеке Пскова состоялась научная конференция, посвященная 725-летию Ледового побоища, в ходе которой выступили ведущие участники экспедиции: военный историк, генерал-майор Г. Н. Караев, археолог И. К. Голунова, геолог В. С. Кузнецова, историк И. П. Шаскальский, помощник руководителя экспедиции, исследователь водных путей А. С. Потресов. Завершилась конференция выездом на место Ледового побоища и митингом в деревне Самолва, где в годы своей работы располагался штаб экспедиции[8].
«На конференцию прибыли гости из Москвы, Ленинграда, Новгорода», – сообщала газета «Правда»[9].
Участники конференции единодушно подтвердили необходимость установки памятника в честь сражения.
В начале 1968 г. руководитель экспедиции, согласившись с Постановлением № 58, поменял свой взгляд на место установки памятника:
«Памятник на острове Сиговец <…> должен находиться на возвышении и быть достаточно высоким, чтобы господствовать над окружающей местностью и быть издалека видимым с воды и с суши <…> // Компоненты памятника могли бы быть такими: // Широкое и высокое основание может нести барельефы, изображающие момент битвы и торжественный въезд Александра Ярославовича в Псков с пленными рыцарями. // Над ним обелиск, колонна или иное высокое сооружение со скульптурой русского воина в полном вооружении того времени с лицом, обращенным на запад»[10].
При этом он поддерживал «предложение Псковского облисполкома о сооружении, кроме памятника на острове Сиговец, музейного домика на острове Вороньем, в качестве филиала Псковского историко-художественного музея»[11], указывая, какие он должен содержать экспонаты.
Первоначально предусматривалось, что проектирование монумента будет поручено известному псковскому художнику, архитектору, реставратору Всеволоду Смирнову.[12]
Из письма В. П. Смирнова к А. С. Потресову[13]: «…в Мин<истерстве> культуры <СССР> решили почему-то вместо одного <нрзб> проекта сделать три: два московских и один псковичей, т. ч. это почти что конкурс <…>. Мы будем делать втроем + скульптор. Бутенко П. С.[14] – обл. архитектор; я и Катаев Лев Павл<ович> арх<итектор>, мой лучший друг, с которым мы вместе делали памятник на острове им. Залита. <…> Скульптором нам предлагают быть Козловскому[15], он москвич, делает лошадей, но на воде лошадь смотрится странно, а на льду скользит, если не кована».
Модель памятника Александру Невскому в мастерской скульптора
Действительно, в течение 1968 г. МК СССР провело закрытый Всесоюзный конкурс на лучший проект памятника, в котором приняло участие несколько творческих групп скульпторов и архитекторов. Однако большинство проектов не представляли значительного художественного интереса в связи с тем, что авторами «обыгрывалась» достаточно тривиальная тема, в основе которой лежал канонический образ Святого Георгия, побеждающего змея, все с тем же неизменным конем.
В ходе конкурса произошла перегруппировка сил, и основная борьба развернулась между проектами, представленными группой, возглавляемой Всеволодом Смирновым (архитекторы: Л. Катаев, В. Смирнов, инженер В. Зуев, скульптор В. Васильковский) и московским скульптором Иосифом Козловским (архитектор П. Бутенко, в дальнейшем в проекте участвовали скульптор А. Козловский и скульптор-анималист Р. Кириллова).
В воздухе еще висели отголоски «оттепели», и обсуждение проекта памятника, фотографии и описания которого появлялись в печати, приняло действительно всенародный характер.
24 ноября 1968 г. А. С. Потресов направил Г. А. Тимошину письмо следующего содержания:
«21-го ноября <1968 г.> я с Г. Н. Караевым осмотрели проекты памятника Ледового побоища в Производственно-художественном комбинате. // Наиболее удачным мы считаем проект, представленный скульптором Козловским И. И. – он лаконичен и очень выразителен, символизирует мощь войска, стоящего на границе русских земель.
Имеются у нас некоторые замечания по поводу вооружения воинов. Стоящие вокруг всадника пехотинцы <…> вооружены мечами. Пехота имела копья, боевые топоры, луки, но не мечи. Но воины в данной композиции очень выразительно опираются на длинные мечи, и меч в данном случае является символом защиты, поэтому мечи можно сохранить. Но всадник никак не может иметь длинный пехотный щит. Такой щит нельзя быстро перебросить через шею коня, чтобы защититься от удара справа. Поэтому всаднику необходимо дать круглый щит. В остальном же по вооружению у нас замечаний не имеется. // Мы оба приветствуем проект И. И. Козловского»[16].
Между тем, мнения общественности разделились.
«Первая, самая простая мысль рисовала мне памятник в виде всадника и коня, – писал начинающий тогда журналист А. Проханов о посещении выставки проектов памятника, в защиту В. Смирнова. – И рассматривая выставленные проекты монументов, я убеждаюсь, что многие авторы поддались этому искушению <…> Но среди этих обычных, похожих одна на другую работ, внимание мое останавливается на одной. Из озерной глади, как бы распарывая ее, взлетают вверх белоснежные треугольные опоры, поддерживая на себе тонкие металлические полусферы. И семь этих чаш словно колышутся, бьются одна о другую, громоздятся, летят – готовы распасться и не распадаются. // Во всей конструкции много движения, звука»[17].
Любопытно, что автор статьи как бы не замечает, что в центре композиции, под одной из чаш очевидно угадывается все тот же… Георгий Победоносец на коне[18].
«Я не архитектор и не скульптор, – пишет А. С. Потресову в противовес журналисту Алексей Ионович Захаров, уроженец деревни Самолва, проживавший на тот момент в городе Тамбове, – но я – народ, который должен понимать историю своего народа, и неужели будет сотворена такая глупость?»[19]
А вот что понимает А. И. Захаров под «глупостью»:
«Прочитав эту статью <А. Проханова>, я страшно потрясен, неужели это случится! <…> Тут же в газете помещен снимок этого проекта, который в основном изображает свалку бетона ХХ века, и без инструкции к нему навряд ли народ поймет, что это такое! Применить абстрактное искусство к истории России 1242 года – ни с чем не вяжется, это равносильно тому, как Александра Невского посадить на танк».[20]
Вторит А. Проханову член-корреспондент (тогда) АН СССР Д. Лихачев:
«Нелепо выглядела бы конная статуя Александра Невского, выросшая из водной поверхности озера среди тесного островка, невесть как туда попавшая и не ведающая, как оттуда выбраться. <…> И куда направить движение этой скульптуры? – недоумевает будущий действительный член, ссылаясь на то, что нынче на западных берегах давно живут мирные эстонцы, однако ж выход из этой, казалось бы, тупиковой ситуации есть: – И вот псковские архитекторы <…> решили обратиться к традициям древней Руси. <…> По проекту псковских архитекторов на острове Сиговец, вблизи от которого произошла битва, прямо из воды поднимутся простые белые пилоны. <…> Между пилонами повиснут в воздухе яркие золотые шлемы: те самые боевые шлемы, которыми псковичи венчали свои храмы»[21].
Сегодня трудно определить, кто в итоге спрохиндейничал: дело в том, что на снимке проекта Смирнова, иллюстрирующем статью Проханова, конь с всадником очевидно угадываются. Есть конь и на фото А. С. Потресова, сделанном на выставке проектов, которую посещал, по его словам, и Д. С. Лихачев. Но вот на фото проекта псковских архитекторов, сопровождающем его статью в «Литературной газете», конь вместе с всадником чудесным образом исчез! Виновны ли тут газетные ретушеры или сами псковичи, перед приходом члена-корреспондента убравшие коня, чтобы дать простор лихачевской филиппике, – сегодня можно только гадать.
В письме-реплике, направленном в газету «Советская Россия» и озаглавленном «Куда же смотреть коню?», Александр Югов из Ленинграда 4 апреля 1969 г. пишет:
«На днях в «Литературной газете» появилась статья «Богатырям Александра Невского». // Она резко распадается на две половины. Первая всеми правдами и неправдами стремится охаять памятник по проекту Козловского. Во второй части – восхваление соперничающего проекта. И снимок с макета приложен. Каждый может посмотреть и убедиться, что исполненный по заветам абстракционизма памятник русским богатырям будет представлять (если только дать ему осуществиться) огромные каменные зубья, словно бы уцелевшие от зданий после сильной бомбежки. Похоже и на гидротехническое сооружение, вроде бы на шлюзы. А в середине подвешены будут огромные позолоченные котлы, якобы шлемы. <…> // А поразил меня больше всего тот направленный против проекта Козловского довод, которым автор статьи предает главенствующее значение <…> Прочел и подумал: но ведь чтобы на западе угнетенных освободить, — не на восток же должен был двигаться Невский?! К чему эта дискуссия на тему: Куда же смотреть коню?»[22].
Впрочем, дело вовсе не в коне: по здравому размышлению эксперты пришли к мнению, что, даже не рассматривая художественные особенности, проект В. Смирнова неосуществим по чисто техническим причинам: огромные полые купола могут не выдержать ветровой нагрузки – ведь на Чудском озере свирепые шторма вовсе не редкость.
Однако все эти публикации и реплики имели запоздалый характер, о чем напомнил А. С. Потресов:
«В редакцию «Литературной газеты» на статью Д. Лихачева, помещенную 2 апреля 1969 г.
Копия: Министерство культуры СССР т. Халтурину А.Г. // Псковскому обкому КПСС т. Густову И.С.
Направляем Вам мнение экспедиции АН СССР по поводу памятника на месте Ледового побоища 1242 г. // Проект памятника скульптора Козловского И. И. и главного архитектора Псковской обл. Бутенко П. С. был единогласно утвержден экспертным советом Министерства культуры СССР, и затем 12 марта с. г. утвержден Псковским обкомом КПСС и Облисполкомом[23], о чем напечатано в газете «Правда» 15 марта 1969 г. // Мы присоединяемся к этим решениям и прилагаем свои соображения по поводу проектов, представленных на конкурс.
Руководитель комплексной экспедиции АН СССР генерал-майор Караев Г. Н.
Помощник руководителя Потресов А. С.»[24]
Проект монумента И. И. Козловского и П. С. Бутенко был действительно одобрен
Всесоюзным Художественно-экспертным советом по монументальной скульптуре, рекомендована его дальнейшая разработка. В 1969 г. проект был рассмотрен в псковских партийных и советских организациях, обсужден в печати и согласован исполкомом Псковского областного Совета. По поручению Совета Министров СССР Совету Министров РСФСР сооружение монумента в Псковской области было включено в план 12-й пятилетки[25].
И вот тут-то начинается самое интересное.
Иосиф Козловский активно взялся за дело: на его даче в Песках была специально воздвигнута мастерская, в которой разместился макет памятника в 1/6 натуральной величины. В мастерской имелись ворота, через которые по рельсовому пути памятник на специальной тележке выкатывался на вольный воздух, причем тележка имела еще и поворотный механизм, с помощью которого можно было рассматривать памятник под разными углами освещения.
Основная идея, которую И. И. Козловский заложил в проект памятника – слияние его формы и декора с мотивами традиционной псковской храмовой архитектурой. Именно поэтому в качестве материала памятника предполагалось использовать белый камень – известняк, традиционный при строительстве в Пскове, а шлемы воинов и возвышающиеся над их головами прапоры предполагалось делать из меди.
Образованная таким образом композиция – сомкнутое каре вокруг конной статуи князя в известной степени символизировала внешний объем храма, заметьте, в советские годы! Впечатление усиливали верхние полукружия щитов воинов, особенно с левой стороны, напоминающие позакомарное покрытие абсид; шлемы воинов – главы храмов. Такие детали, как узкие прорези в центре щитов, оформление кольчуг воинов орнаментом, использующим мотивы древнерусских бегунков и поребриков, придавали образу былинность старопсковского стиля.
Недаром в мастерской скульптора, где он работал над монументом, на стенах были развешаны фотографии псковских церквей. Особенно внимательно Козловский приглядывался к архитектуре и деталям храма Иоанна Предтечи уничтоженного Ивановского монастыря в Пскове, рядом с которым, по преданию, хоронили воинов князя, павших в Ледовом побоище.
А в то же время культурное руководство страны и Пскова палец о палец не ударяло в деле претворения в жизнь собственных же решений.
«Нас очень беспокоит, что в Пскове не ведется никакой подготовки к установке памятника, – писал по этому поводу Г. Н. Караев в Министерство культуры СССР Т. А. Безобразовой, возглавлявшей отдел монументальной пропаганды. – Еще в мае 1967 года мы в беседе с начальником Управления культуры <Пскова> А. И. Медведевой говорили <…> о срочной необходимости подготовки острова, но с тех пор прошло три года, но ничего в этом отношении не предпринято»[26].
Далее Караев перечислял, что нужно сделать в первую очередь: провести буровые работы на острове Сиговец; произвести намывку песка на остров и т.д. Аналогичное письмо было отправлено в адрес Первого секретаря Псковского областного комитета КПСС И. С. Густова[27].
Летом 1970 года была изготовлена фанерная модель-силуэт памятника и установлена на острове Сиговец. Псковское руководство вместе с авторами проекта на теплоходе «Ракета» посетило остров, а затем в салоне судна состоялся торжественный банкет по поводу удачного начала.
Казалось бы, дело сдвинулось, но не тут-то было: в последующие годы на острове работы так и не начались.
В 1976 году И. И. Козловским была, наконец, изготовлена модель монумента «в величину сооружения». Модель аккуратно разобрали, перевезли в Псков и сложили в специальном хранилище.
Тут в Пскове кому-то в голову пришло проверить расчеты: с момента первых все же прошло время! Оказалось, что остров не в состоянии выдержать веса сооружения – либо старые расчеты делали непрофессионально, либо новые. Принялись искать место для установки памятника где-нибудь между Гдовом и Псковом. На это потребовалось… скоро узнаете, сколько лет: расстояние-то между городами неблизкое!
А за это время в хранилище, где пылились уникальные фрагменты монумента, случился пожар, и они погибли. Пожар – дело стихийное, злые языки пытались найти след соперничающей группировки архитекторов, но не удалось. Впрочем, в культурной жизни Пскова – пожары не редкость, даже кремлевские башни с роялями массово горят!
Козловский готов был изготовить детали памятника заново, но для этого требовалась бригада формовщиков, а Министерство культуры СССР забыло списать средства, потерянные в результате пожара. В плановом хозяйстве этого оказалось достаточно, чтобы объявить о прекращении всех работ, связанных с памятником, и в 1983 году не рожденный монумент был похоронен.
Общественность, обеспокоенная таким поворотом событий, била тревогу, люди писали письма в разные инстанции, публиковали в печати статьи, рассказывающие о творящемся беспределе[28].
Однако в 1986 году запреты вдруг были сняты, и Министерство культуры обратилось к автору с предложением… уменьшить монумент в полтора раза и выполнить из бронзы.
Напомню, что основная идея скульптора – пластическая связь белокаменного памятника с белокаменной же псковской архитектурой рушилась в пух и прах, однако доведенный до отчаяния автор готов был на все, лишь бы многолетняя эпопея закончилась. Ему выделили, наконец, скульптурную мастерскую на улице Зорге в Москве, лучшую бригаду мастеров во главе с опытным Александром Мотиным, установили леса, начали варить каркас, и… снова распоряжение Минкульта СССР: работы прекратить!
Почему?
А потому, что подули ветры перестройки, и враз одемократившиеся чиновники от культуры приняли «своевременное, отвечающее политическому моменту» решение устроить всенародное обсуждение памятника…
Словом, замкнулся круг, символизирующий нашу недавнюю историю: от всенародного (действительно, без иронии) обсуждения проекта монумента на закате демократической хрущевской «оттепели» через брежневский «застой» к новым вершинам демократии конца 1980-х годов, и имитации всенародного обсуждения – не проекта, а готового памятника!
Воистину – сильна и изобретательна наша культурная бюрократия!
Народное обсуждение дало отмашку: «Пущай делают!», и в марте 1987 года сварочные работы были возобновлены.
Вдумайтесь, дорогие товарищи: прошло ровно 20 лет, в стране сменились политические ориентиры, на монумент затрачены колоссальные средства, масса творческой и нервной энергии, а воз – и ныне там!
Тут поиски, начатые, напомню, в 1976 году, увенчались успехом: в начале 1990-х годов архитектор П. С. Бутенко нашел, в конце концов, достойное место для памятника на горе Соколиха под Псковом. Смысловые мотивы были такие: именно здесь, по Гдовской дороге Александр Невский возвращался в Псков после Ледового побоища, да и вообще место красивое. Закончился, наконец, затянувшийся спор, куда развернуть морду коня. Решили, пусть смотрит себе на северо-запад, в сторону места битвы на Чудском озере, тем более, что и «мирные дружественные эстонцы», о душевном покое которых некогда заботился академик Д. С. Лихачев, вовсе отделились, вступили в НАТО и стали «мирно» требовать себе Петсеримаа, называемые у нас по старинке Печорами, а заодно и Изборск. Бутенко пытался, было, настоять на закладке водоема перед памятником, мол, красиво конь с всадником будут смотреться в отражении, но пыл его охладили.
Параллельно с этими поисками в 1990-е годы детали памятника делали, было, на заводе «Монумент-скульптура» в Ленинграде, но тут грянули известные события, и работы вновь – в который раз! – свернули.
А тут в 1992 году рядом с храмом Михаила Архангела в Кобыльем городище возник… памятник Александру Невскому в честь великой победы на Чудском озере в 1242 году. И хоть сравнить монументы невозможно ни по каким показателям, псковское культурное руководство вздохнуло свободно: увековечили!
Наконец, худо-бедно, детали памятника отлиты, доработаны автором, место памятнику найдено, казалось бы, что еще?
А вот что: у области нет средств и возможностей для установки монумента.
В тяжелые времена безвластия Россию спасли люди, умевшие принять «огонь на себя». Вспомним ополчение Минина и Пожарского, да, в конце концов, собранное в годы оккупации Пскова войско Александра Невского.
Игорь Михайлович Александров, начальник областного ОКСа (отдел капитального строительства) – кто его нынче вспомнит? – понял, что тянуть дальше нельзя: или сейчас, или никогда, и собственным решением двинул имевшуюся в его распоряжении строительную технику на гору Соколиха.
Вот в таких муках появился монумент, любимый ныне и простыми псковичами, и руководством.
24 июня 1993 года памятник Александру Невскому и его воинам был открыт на горе Соколиха при большом скоплении чиновников от культуры, по мере своих сил препятствовавших созданию монумента. Не было на открытии автора композиции, скульптора И. И. Козловского, покинувшего мир за несколько месяцев до завершения работ; руководителей экспедиции на Чудское озеро, Г. Н. Караева и А. С. Потресова, отсутствовавших по той же причине; автора этих строк, которого просто забыли пригласить, как, впрочем, и многих других участников той, полузабытой за тридцать лет экспедиции АН СССР, результаты которой и явились основным побудительным мотивом в установке монумента на Соколихе.
Сегодня, рассказывая о памятнике, в первую очередь сообщают, что весит он 163 тонны, а высота монумента – 30,7 метра. Жалуются, что за годы существования не было проведено ни одной профилактики монумента. Старший специалист научно-производственного центра (НПЦ) по охране и использованию памятников истории и культуры Псковской области Людмила Солдатенко, сообщала корреспонденту ПАИ (Псковское агентство информации) еще в 2005 году, что памятник создан из большого количества отдельных элементов, которым необходимо проводить профилактическую обработку от коррозии. «Изначально предусматривалось, что производственно-профилактическое обслуживание будет осуществляться один раз в 5 лет»,- пояснила она. «В ветреную погоду памятник весь скрипит», — справедливо замечают специалисты[29].
Так что впереди памятник ожидают новые драматические моменты.
И я задумался вот о чем: если бы Александр Невский принимал стратегические решения так, как делают благодарные потомки, отмечая его память… то, интересно, на каком бы наречии говорили нынешние псковичи?
По материалам сборника «Региональные Чудские чтения»
[1] Георгий (Юрий) Николаевич Караев (1891 – 1984), советский военный историк, генерал-майор (1949). Кандидат военных наук, доцент, чуть ли ни единственный беспартийный советский генерал. С 1955 г. в отставке. В 1959 – 1963 гг. руководил научной экспедицией Института археологии Академии наук СССР на Чудское озеро для определения места Ледового побоища. Один из основателей общества советско-болгарской дружбы, созданного в 1958 году.
[2] Ледовое побоище 1242 г. Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. Академия наук СССР. Институт археологии. – Наука, 1966.
[3] Караев Г. Н., Потресов А. С. Загадка Чудского озера. – М. : Молодая гвардия, 1966.
[4] Александр Сергеевич Потресов (1902 – 1972), художник, фотограф, писатель, путешественник. В 1959 – 1963 гг. работал в составе экспедиции по уточнению места Ледового побоища, руководил группами, исследовавшими сети древних водных путей псковичей-новгородцев, а также восточного побережья Чудского озера в предполагаемом районе сражения.
[5] Ответ начальника Управления учреждений изобразительного искусства МК РСФСР № 05-16 от 5.02.1966 г. писателю С. М. Голицыну (копия в редакцию «Литературной газеты»). Архив В. А. Потресова, 2-й экз. Письмо С. М. Голицыну зам. председателя исполкома Псковского областного Совета депутатов трудящихся П. Марковского № г-117 от 22 марта 1966 г. Архив В. А. Потресова, 1-й экз. Письмо С. М. Голицыну начальника Управления учреждений изобразительного искусства МК РСФСР (копия в редакцию «Литературной газеты»). Архив В. А. Потресова, 1-й экз.
[6] Г. Н Караев – Г. А. Тимошину, письмо от 13.03.1967 г. Архив В. А. Потресова, 2-й экз. с подписью.
[7] Там же.
[8] Пригласительный билет участника конференции. Архив В. А. Потресова.
[9] Правда, 14 мая 1967 г.
[10] Письмо Г. Н. Караева к Г. А. Тимошину 19 января 1968 г. Архив В. А. Потресова, 2-й экз. с подписью.
[11] Письмо Г. Н. Караева к Г. А. Тимошину 12 января 1968 г. Архив В. А. Потресова, 1-й экз. с подписью.
[12] Всеволод Петрович Смирнов (1922 – 1996), архитектор, реставратор, художник. Фронтовик, награжден орденами и медалями. Окончил архитектурный факультет Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде. В 1955 году приглашен на должность главного архитектора псковской «Реставрационной мастерской». Автор ряда памятников, реставратор исторических памятников в Пскове.
[13] Письмо В. П. Смирнова к А. С. Потресову, б/д, скорее всего, конец декабря 1967 г. (к письму приложена фотография прапора с кованым барсом, подписанная: Александру Сергеевичу Потресову в канун Нового года). Архив В. А. Потресова, оригинал с подписью.
[14] Петр Семенович Бутенко (1917 – 1998), советский архитектор, Главный архитектор авторского коллектива проекта послевоенной планировки и застройки Великих Лук (автор проекта областного драматического театра, здания Госбанка, детского санатория, пожарного депо и других), затем – Главный архитектор г. Пскова. Автор архитектурного решения памятника Ленину на одноименной площади, Александру Невскому на горе Соколихе, Пушкину с крестьянкой в Летнем саду и других.
[15] Иосиф Иванович Козловский (1913 – 1993), советский скульптор, заслуженный художник РСФСР (1976). Окончил Институт живописи, скульптуры и архитектуры (ИЖСА, бывш. Академию художеств, ЛВХТИ). Известен памятниками Ф. Энгельсу, М. Ломоносову, К. Шульженко. Настоящую славу ему принесло создание в Пскове монумента Александру Невскому.
[16] А. С. Потресов – Г. А. Тимошину, автограф. Архив В. А. Потресова.
[17] Проханов А. Память Чудского озера. О традициях и поисках современных монументалистов // Комсомольская правда. – 1969. — 4 марта. Архив В. А. Потресова.
[18] В архиве В. А. Потресова имеются фотографии с выставки проектов, где конная статуя представлена совершенно очевидно.
[19] А. И. Захаров – А. С. Потресову. Письмо от 28 марта 1969 г. Архив В. А. Потресова.
[20] Там же.
[21] Лихачев Д. Богатырям Александра Невского // Литературная газета. — 1969. — 2 апреля.
[22] Автограф. Архив В. А. Потресова.
[23] Газета «Псковская правда» 12 марта 1968 г. поместила заметку «Идет обсуждение памятника», где, в частности, сообщала об обсуждении проекта памятника: «Этот вопрос 11 марта был предметом обсуждения, состоявшегося в Псковском историко-художественном и архитектурном музее-заповеднике». Далее перечислены участники обсуждения: скульпторы В. Цигаль, Л. Кербель, художник Г. Шульц, помощник руководителя экспедиции А. Потресов.
[24] Черновик письма и ответ на него за подписью редактора отдела искусств «Литературной газеты» Б. Галанова (подпись) № 005091/25 от 29 апреля 1969 г. Архив В. А. Потресова.
[25] 1986 – 1990 гг.
[26] Г. Н. Караев – Т. А. Безобразовой. Письмо от <…> мая 1970 г. Архив В. А. Потресова.
[27] Г. Н. Караев – И. С. Густову. Письмо от <…> мая 1970 г. Архив В. А. Потресова.
[28] См., например: В. А. Потресов. Александр Невский и бюрократы // Огонек. – 1987. – № 31.
[29] Режим доступа: informpskov.ru/culture . – 21.04.2011.
Поделитесь с друзьями
СЛЕДУЙТЕ ЗА НАМИ