Интерпретация образа Александра Невского

Интерпретация образа Александра Невского в произведениях художественной литературы

на примере исторических романов А. Югова и В. Яна

Д. В. Паленок, зав. отделом библиотеки ПсковГУ

Исторических лиц в художественной литературе сохранилось немало, но лишь немногое персонажи формировали сюжет, были в нём необходимостью. К числу стержневых образов книжности относится герой древнерусских повестей Александр Невский.

Первоначальная повесть об Александре являлась светской биографией, вероятнее всего составлен­ной его дружинником сразу после смерти князя. Как отмечает академик А. С. Орлов [4, с. 56], сведения по управлению и дипломатического характера средневековая историография передавала лаконично, если эти действия лишены были драматических столкновений и воинственного звона. Наибольшую часть средне­вековой беллетристики составляют поэтому «воинские повести», к числу которых относится и первона­чальная повесть — биография Александра. Затем светская биография князя была оцерковлена владимир­ским монахом в конце Х1П-Х1У вв., и в виде жития, существовала на протяжении последующих веков.

Такое оформление биографии не было исключительным, так как житийный стиль свидетельствовал о наивысшей оценке жизненного труда и духовного подвига светского деятеля. Древнерусские произ­ведения о героях, принадлежавшие разным жанрам, прославляли их как добрых христиан, превеликих чудотворцев и преподобных. Вся земная деятельность героев, воинская и государственная, изображалась не иначе как следствие веры и внимания к ним Бога [1, с. 166]. Все авторы многочисленных житий [2] не стремились изобразить этого князя таким, каким он был в жизни, а конструировали идеальный тип доброго христианина. Древнерусская литература отчасти заимствует тип героя из византийской, а так­же приравнивает его к библейским персонажам: Иосифу прекрасному, богатырю Самсону, императору Веспасиану, песнотворцу Давиду, царю Соломону. В древнерусской Повести о житии, и многочисленных житиях князь Александр Ярославич — это не реальный человеческий характер, а средоточие идеальных качеств, которые проявляются в его деяниях — воинских подвигах и мудром княжении. Вот перечень качеств и достоинств князя по «Житию …»: «Князь благъ: в странах тих, уветливъ, кротокъ и съмеренъ — по образу Божию есть, не внимая богатьства и не презря кровь праведничю, сироте и вдовици въ правду судай, милостилюбецъ, благъ домочадцем своимъ и вънешнимъ отъ странъ приходящимъ кормитель» [1, с. 167]. Следствием этих качеств были и поступки героя в житии, которые воспринимались читателем как идеальные поступки идеального человека. Разум, чувства и воля героя не проявлялись, они были след­ствием «воли Божией». Князь Александр всегда побеждал врагов, уповая на Бога, ангелов, Святую Троицу и Святую Софию, св. мучеников Бориса и Глеба.

В последующие столетия текст жития лишь дополнялся подробностями о чудесах, исходящих от мо­щей св. препод. князя, о его явлении и чудесной помощи кн. Дмитрию Донскому, о перенесении мощей и др., но сам образ как бы застыл в том виде, каким был создан древнерусским книжниками.

После революции 1917 г. исторические деятели, являвшиеся предметом гордости и поклонения, в том числе и А. Невский, со страниц книг и периодических изданий стали исчезать. Церковное почитание святых было отменено, а светское ему на смену не пришло. В середине 1930-х гг. вновь проявляется ин­терес к историческому прошлому, особенно если это были героические победы, отстаивавшие единство и свободу Родины. Особенно актуальной стала тема борьбы с немецкими рыцарями в условиях нараставшей угрозы войны с фашистской Германией. Тогда же Ледовое побоище стало вновь событием исторической гордости, а Александр Невский наиболее популярной личностью, национальным героем [11, с. 193].

Вполне очевидно, что в годы Великой Отечественной войны, а также и после неё повысилась роль исторических параллелей с победными страницами прошлого.

Поскольку целью данного исследования является изображение личности Александра Невского в ху­дожественной литературе в сравнении с его каноническим образом, остановимся на двух произведениях, опубликованных после Великой Отечественной войны. Это роман Алексея Югова «Александр Невский» (1944-1948 гг.), являющийся частью дилогии «Ратоборцы», и историческая повесть Василия Яна «Юность полководца» (1952 г.).

В начале Великой Отечественной войны Госполитиздат запланировал серию брошюр «Великие бор­цы за русскую землю», и Алексею Кузьмичу Югову выпало писать о Данииле Галицком. Брошюра вышла в 1944 г., в год освобождения большей части советской территории. Увлекшись этой темой, Югов присту­пает к роману о Данииле Галицком. Глубоко изучая эпоху, писатель не мог не встретить много интересных фактов и об Александре Невском. Научное исследование писателя было опубликовано в трудах АН СССР. Результатом этой работы было создание исторического романа «Ратоборцы», в котором достоверно и ху­дожественно изображены события XIII в. В рецензии на роман А. Фадеев писал: «Достоинство этого ро­мана в том, что он, в сущности, впервые открывает … читателю малоизвестный и такой примечательный период русской истории, отмеченный двумя выдающимися полководцами и государственными деятелями Даниилом Галицким и Александром Невским. …» [8, с. 184].

Александра Невского мы больше знаем как победителя шведов на Неве и «псов-рыцарей» на льду Чудского озера, о его житийном образе мы говорили выше. В «Ратоборцах» же и сражение на Неве, и раз­гром Тевтонского ордена на льду Чудского озера даны лишь в воспоминаниях участников тех событий. Впервые в художественной литературе А. Югов изображает князя как мудрого дипломата и дальновид­ного политика. С первых страниц романа писатель отступает от привычного житийного образа. Князь спешит на свадьбу своего брата Андрея и мысли его далеки от благочестивых помыслов. Он думает о том, как любил в детстве кулачные бои, да и сейчас не прочь побороться (в Житии: «От младенческих лет возлюбил юный князь образ Христа Спасителя, услаждался благолепными напевами церковных песен, отвращался человеческого суемудрия, душетленных игр и непотребных забав …»). Далее в повествовании раскрывается образ живого, чувствующего человека, близкого современному читателю.

Эпизоды, раскрывающие личность князя как славного полководца, даны в рассказах соратника князя — дружинника Гаврилы Олексича, который в целом совпадает с описанием Невской битвы в Житии. Од­нако в Житии не могло быть и речи о том, что кто-то был недоволен политикой Александра, а в романе мы читаем рассуждения воинов-дружинников, в которых сквозит обида на князя за то, что он «клонит голову перед татарами», и оценка политики других князей «старшаки наши, князья, всё врозь, оттого и гибель русской земле…», то есть в уста простых людей автор вкладывает негативное отношение к периоду феодальной раздробленности, что выглядит несколько нереально.

В романе князь настолько приближен к народу, что даже грядку помогает вскапывать, старик, хозяин огорода, рассказывает ему о тонкостях работы с землей. В подобных эпизодах автор сильно идеализирует и эпоху и образ князя.

В романе порой проскальзывает мысль о якобы возникшей в народе вере в прижизненную святость князя: когда он покидает заимку старика Мирона. Его провожают женщины с ребятишками, стараются подсунуть своих детей, чтобы князь прикоснулся к ним, но это его вдруг раздражает: «Да что, святой вам дался, что ли?». Однако, затем проявляет великодушие, возвращается, и каждого гладит по голове: «До­брую веру почто разрушать в народе» [13, с. 273-274]. В таких эпизодах образ князя приближен к житий­ному: «… сирот и вдов по правде судит, милостив, добр …».

Свою позицию относительно Запада и союза с папой Римским князь выражает в беседе с Дубравкой, молодой женой князя Андрея, ей, совсем юной девушке он втолковывает, что никак нельзя допустить вторжения католического ордена, но в тоже время рано открыто выступать против монголо-татарского ига: «Так и говори Андрею своему: «Соломенный мир с татарами лучше железной драки», … Немцы страшнее. И … господин папа! … Если не устоим против стран западных, то эти и духовный корень наш изроют! Не то что нас, а и Руси не будет … Орда не вечна. Батый — при смерти. Но папа рымский … он и седьмое колено переживет!..». В житии есть эпизод о приходе послов от папы, Александр отвечает им, как подобает царю [7, с. 134].

Главной задачей князя становится «от разоренья татарского малой данью город спаси» [13, с. 385]. Однако, Андрей Ярославич, в союзе с Даниилом Галицким поднимают восстание против Орды, на Суз­дальскую землю движется рать хана Неврюя. О нашествии неврюевой рати в Житии говорится кратко и лаконично: «Было в те времена насилие великое от иноверных, преследовали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошёл к царю, чтобы отмолить людей от этой беды». [Житие, с. 134]. Югов развивает эту тему, делая именно сцену боя и последовавшее разорение рус­ской земли кульминационной в романе.

Сложными и противоречивыми представлены в романе и взаимоотношения князя с Новгородским вече, что, в сущности, близко к истине, как свидетельствуют другие исторические источники, в отличие от Жития.

С житийным образ князя в романе роднит его постоянное радение за землю Русскую, одной мысли подчинены все действия князя: «Только бы людей русских спасти от резни, от расправы» [13, с. 447]. И на смертном одре, попросив прощения у своей верной дружины, говорит Александр Ярославич: «Об одном скорблю: борозда моя на русской земле не довершена. Раньше сроку плуг свой тяжкий покидаю [13, с. 469].

Итак, в романе А. Югова живым языком Древней Руси создан яркий, эмоционально окрашенный образ князя, писателю удалось показать Александра Невского, каким он ещё не показывался в русской литературе — живым, осязаемым, деятельным.

Другое рассматриваемое здесь произведение — историческая повесть В. Яна «Юность полководца», рассказывает о юности, возмужании и становлении Александра Невского как новгородского князя и орга­низатора обороны западных рубежей Русской земли. В процессе работы над повестью автор столкнулся с тем, что писать повесть-биографию Александра Ярославича несравненно труднее, чем созданный им ранее роман о Чингиз-Хане. Источников, которые дают возможность выяснить, какова была жизнь Алек­сандра, как и где он учился, какие книги читал, какова была его дружина — конная или пешая, и многое другое, до крайности мало. Основным является «Житие …», многократно переписывавшееся и краткие летописные известия, только фиксирующие события.

Отклонения от житийного образа в произведении оправданы замыслом и идеей автора «создать со­всем новое, без монахов и старины, чтобы это действительно была юность во всех отношениях!., хочу показать Александра Н. необычайным, молодым, пламенным …».

В декабре 1948 года В. Ян сдал в Гослитиздат завершающую книгу эпопеи под названием «Алек­сандр Беспокойный и Золотая Орда», однако вскоре выяснилось, что считать «многолетний труд» закон­ченным преждевременно: автору заявили, что «Вы недостаточно показали историческую роль и величие Древней Руси и славного сына Великого русского народа Александра Невского», что его фигура «проигрывает в масштабе» по сравнению с фигурой Батыя, а это «недопустимо» и просили «доработать» роман в указанном направлении». Завершающую книгу эпопеи В. Яна, помимо её разделения на две и значительной переработки, еще и сократили.

Все эти изменения, вызванные требованиями политического характера, разрушающими замысел ху­дожника, привели к тому, что прекрасное в художественном отношении, опоэтизированное изображение людей и событий в начале повествования вдруг в середине сбивается на хроникальное описание фактов, утяжеляется язык, появляются совершенно неуместные фразы, например: «Псковская область была бы­стро очищена от иноземных захватчиков» [14, с. 143].

Иногда персонажу передаются авторские мысли, не соответствующие конкретно-историческому образу, В. Ян нередко превращается из художника — живописца в рассказчика-комментатора, перела­гающего материалы исторических документов и исследований, например в главе «Натиск немцев на восток» [14, с. 131]

Черты личности князя проявляются во взаимоотношениях с новгородским вече, в обращении к своей дружине перед битвой, в ответе послам папы Римского.

Князь на вече строг, справедлив, он сразу даёт новгородцам понять, что его дело ратное, он не позво­ляет оскорблять его достоинство, ведёт себя гордо и независимо. В житии таких противоречий, конечно, быть не могло, и уж тем более далёк от образа доброго христианина князь, который даёт оплеуху боярину Жирославичу, а также угрожает отрезать носы переветникам. В повести князь явно тяготеет к простому народу, противопоставляя себя боярской знати Новгорода и Пскова. В уста своего героя автор нередко вкладывает цитаты явно современные, например: «Нынче мы их одолеем: наше дело правое!».

Описание Невской битвы содержит эпизоды, совпадающие с описанием этих же событий в «Житии», но автор снова даёт комментарий современного исследователя: «Но наши былинники и сказители не за­были подвигов и заслуг молодого новгородского князя, прозвав его «Александр Невский», «Александр — грозные очи», «Александр непобедимый», и в своих сказах и былинах говорили о том, что князь всегда одерживал победы, стоял на защите родной земли» [4, с. 92].

Речь Александра, обращённая к новгородцам, когда он покидает их, полна горечи, но звучит гордо и поэтично: «Здесь же останется на страже мой верный друг — вот этот вечевой колокол. И тебе, медный, недремлющий звонкий глашатай, я поклянусь: знай, что если ты начнешь гудеть и бить тревогу во дни беды народной и звать меня, то я услышу твой голос… и примчусь к тебе на помощь, на борьбу с недруга­ми, на защиту родной земли!» [14, с. 97-98].

Добродетельность князя показана только в эпизоде, когда он собирает обоз для выкупа пленных рус­ских людей, томящихся в неволе в Золотой Орде, но таких описанных в Житии добродетелей, как кротость, упование на святую Троицу, и святых, молитвы со слезами, так как сам автор хотел создать совершенно противоположный житийному образ Александра Невского. Главными качествами героя были смелость, уверенность в победе, единство с простым народом.

«В исторической литературе, — сетовал академик М. Н. Тихомиров, — личность Александра неред­ко изображается в виде удальца, который внезапным нападением разрешает все трудности и одерживает победы. В действительности это изображение очень далеко от истинной правды. Александр Невский умел сочетать смелость с дальновидным расчётом политика, и только это соединение большого политического ума и боевой храбрости позволило ему одержать победу над неприятелями» [9, с. 329]. Такому взгляду учёного на личность исторического деятеля принципиально близка художественная интерпретация харак­тера Александра Невского как литературного героя повести «Юность полководца».

Таким образом, подробный анализ произведений, написанных об Александре Невском сразу после Великой Отечественной войны, позволяет сделать вывод, что в каждом из них образ князя не противо­речит тому стереотипу, который сложился в обществе и нашёл отражение в художественной литературе. Так же как и житийный образ, они отражают систему ценностей времени и среды. Александр Невский в повести В. Яна олицетворяет созидательное начало, проявленное в ратных делах, увлекающих князя с от­роческих лет, а в романе А. Югова это начало словно развивается в его государственных думах о судьбах Отечества, мудром княжении и дипломатии.

Литература

Бегунов Ю. К. Житие Александра Невского в русской литературе XIII—XVIII веков // Князь Александр Невский и его эпоха. Исследования и материалы / Под ред. Ю. К. Бегунова, А. Н. Кирпичникова. Санкт-Петербург, 1995. С. 163-171.
Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. Москва: Наука, 1988. 512с.
Кривошеее Ю. В. Александр Невский: эпоха и память: исторические очерки / Ю. В. Кривошеее, Р. А. Соколов. Санкт-Петербург: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2009. 240 с.
Орлов А. С. Героические темы древней русской литературы. Москва-Ленинград: Издательство Академии наук СССР, 1945. 144 с.
Оскоцкий В. Границы вымысла и пределы документализма // Вопросы литературы. 1980. № 6. С. 29—58.
Петров С. М. Советский исторический роман. Москва: Советский писатель, 1958. 484 с.
Повесть о житии Александра Невского // Воинские повести Древней Руси. Ленинград: Лениздат, 1985. С. 120-135.
Серебровский В. Первопроходец. К 85-летию со дня рождения А. К. Югова // Москва. 1987. № 3. С. 182-186.
Тихомиров М. Н. Древняя Русь. М.: Наука, 1975. 429 с.
Третьякова Е. Путь писателя-историка // Вопросы литературы. 1980. № 6. С. 243-248.
Филимонов А. В. Прославление Александра Невского и победы в Ледовом побоище в послереволюционном Пскове // Александр Невский на страже Отечества. 770-летие Ледового побоища. Сборник материалов III Международных Александро-Невских чтений 18—19 апреля 2012 г. Псков: Издательство ООО «Логос Плюс», 2012. С. 191-219.
Шуртаков С. Ратоборец. К 80-летию со дня рождения А. Югова // Москва. 1982. № 3. С. 212-214.
Югов А. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах / Послесловие С. Шуртакова. Ленинград: Лениздат, 1983. 478 с.
Ян В. Юность полководца. Историческая повесть из жизни Александра Невского // В. Г. Ян. Собрание сочинений в 4-х т. Т.4. Москва: Правда, 1989. С. 5-185.

Поделитесь с друзьями